В лазарете всё было спокойно. Сам лежал под капельницей. Последние события в колонии потрясли и его жизненные позиции, и авторитет. И даже пацаны его собственного барака начинали бузить. Дошло до того, что с ним вынуждены были проводить воспитательную работу, как с маленьким мальчиком, главные хозяева – Байдя и Мерка.
Эти авторитеты в принципе гарантировали ему нормальные договорные отношения и в собственном бараке, и в соседнем. Но эти люди, которые в последнее время теснили его в собственном бараке, возмутили его. Они требовали ещё больше – отпустить захваченных пацанов без условия освобождения общих мест барака. Именно поэтому он сорвался из-под капельницы и рванул к своим.
– Я вас, падлы, в асфальт закатаю! У моего кума на каждого из вас по три срока найдётся! Короче, в обмен на пацанов ихних, пусть освобождают общие места барака! Мне и Байдя, – при этом все притихли, – и Мерка всё согласовали. У нас теперь крыша надёжнее, чем Путя.
Потом он опять ушёл в лазарет и ещё раз вернулся.
В общем, вся банда немного воодушевилась. И хоть мужики барака и пошли чесать затылки по поводу того, освобождать им или не освобождать общие места барака, но скорее всего, те же Байдя и Мерка покалякают, с кем надо, и спустят ксиву на предмет освобождения мест общего пользования. В конце концов, туалет и умывальник должны быть доступны всем, тем более, что и охрана барака сильно подустала и намёрзлась.
Ну а с соседним бараком, с Путей, ещё предстоят нескладушки. Как только нашего Витюню усмирили, можно и другие правила включать. На последней сходке, где собираются обычно все законники международного уровня, так и постановили. Как только Путя зимний турнир в своём бараке закончит, можно и у него начинать демократическую зачистку, тем более, что в Витином бараке отличная группировка в правом крыле образовалась.
