Сцена 1.
Темный подвал, на ящиках, поломанных стульях и кроватях сидят плохо одетые, бедные люди. Коптит керосинка. Из окошка под потолком на бетонный грязный пол падает луч света. Воняет жареной яичницей и туалетом. Играет гармошка. Люди хлопают под гармошку, выкрикивая:
— Танцуй, Лёня, танцуй!
Мальчик в середине круга радостно пляшет и блаженно улыбается. Женский голос:
— Ну! Какой молодец! Давай-давай!
Входит женщина:
— Лёня, пошли к папе.
— Какой папа? У тебя и мужа нет, пусть потанцует. Держи конфетку, Лёня! — кричит кто-то из толпы.
Мать в ситцевом платье заметно нервничает:
— Пошли, я тебе сказала! Нас папа ждет.
Злобно глядя на людей она добавляет:
— У него папа из НКВД!
Опять из толпы женский голос:
— Нет у неё мужа, а то жила бы ты в подвале…
Люди, будто не замечая этой сцены, продолжают хлопать в ладоши и кричать:
— Танцуй, Лёня, танцуй!
Женщина выдёргивает мальчика из круга, заводит в свою комнатушку, поправляет рубашку, заправляя её в штаны:
— Сейчас к папе пойдём, нам денюжки нужны, купим тебе штанишки.
Сцена 2.
Кабинет следователя НКВД. В большом, мягком кресле сидит мужчина без кителя. Слева от него — окно с приоткрытой форточкой. Заходит женщина с ребёнком, он поворачивается и, видя посетителей, говорит:
— Ааа, пришла…
Она усаживает сына на стул:
— Да вот… Нужна помощь.
— Ну как пацан-то? Растёт? — рассеянно спрашивает офицер.
— Спасибо, растёт. Читает уже.
Мужчина поднимается и, закуривая сигарету, открывает форточку и выдыхает в неё дым. Не поворачиваясь, говорит:
— Не обижает кто?
— Да нет, спасибо, всё нормально. На работу устроилась.
— Ладно.
Он докуривает сигарету, тушит её в спичечный коробок. Подходит к кителю, достаёт продуктовые карточки и деньги. Протягивает их женщине:
— На вот… Купи ему что-нибудь… Хороший пацан, ухоженный. Ну всё, иди, а то мне работать надо.
Женщина берет деньги и карточки, поднимает ребёнка:
— Поблагодари папу.
Ребёнок смотрит, но ничего не говорит. Мужчина за столом недовольно скривился. Мать и сын вышли.
Сцена 3.
Спустя 50 лет.
Утро, секретарша пропускает посетителя. В кабинете сидит мужчина без пиджака, в белой рубашке. Посетитель входит в кабинет, слева на стене он видит два огромных портрета — мужчину в офицерском кителе и молодую женщину в косицах. Владелец кабинета говорит посетителю:
— Ну, чем я могу быть для вас полезен?
Посетитель излагает просьбу. Мужчина закуривает, встаёт, подходит к окну мэрского кабинета, открывает форточку и пускает дым в окно.
— Ну как вообще дела? — не оглядываясь, спрашивает он.
Посетитель что-то начинает рассказывать, но мужчина у окна не слушает его. Он возвращается за стол, гасит окурок об коробок.
— Ну ладно, — теряя интерес к посетителю, сказал он. — Если что, я подпишу. Сегодня в мэрии бал. Заходи вечером, — бросает он вдогонку.
Посетитель выходит, оглядываясь на портреты.
Сцена 4.
Бал в мэрии города Киева. Дамы в длинных вечерних платьях, многие мужчины в смокингах. В огромном колонном зале собрался весь бомонд столицы. Люди общаются между собой, ведущий объявляет номера, и вдруг все засуетились. Ведущий:
— Мэр города Киева.
На сцену выходит мэр в полуспортивной одежде с женой. Оба очень радостные и весёлые. Мэр берёт микрофон и неожиданно для всех задаёт изумлённой публике вопрос:
— А хотите, я вам спою?
По залу прокатился ропот. Однако все, заулыбавшись, поддержали:
— Да! да!
Мэр под фонограмму с включённым микрофоном начал петь «Рідна мати моя», потом начал танцевать с женой на сцене. Всё это настолько не вязалось с мероприятием и помпезным убранством зала, что у Кати Осадчей даже шляпка съехала на затылок. Она просто онемела от того, что видела перед своими глазами. А мэр всё больше и больше входил в раж. Из зала начали кричать:
— Давай, Лёня! Танцуй!
И мэр города Киева, как маленький мальчик в далеком харьковском подвале, танцевал… И никакого стартового капитала…